«Возврат к прежнему Новосибирску уже невозможен»: как общественность меняет город

© Кирилл Канин. Митинг против повышения тарифов в Новосибирске, март 2017-го

Большинство вопросов, которые касаются каждого, решаются на городском и областном уровнях, и у нас есть много возможностей повлиять на их решение. Не хватает только интереса к этому. Именно защита своих прав, экономических интересов, требований к городской среде, транспортной системе, школам, поликлиникам, ЖКХ — это и есть самая серьезная политика, которую только можно представить. Публицист Дмитрий Холявченко об обустройстве Новосибирской области.

О правде, справедливости, реальности и внутренней чистоте

Одна из самых живучих в мире иллюзий — это иллюзия о том, что если народу рассказать всю правду, то он сразу все поймет и сметет продажную и лживую власть. Причем, в отличие от многих других иллюзий, эта в нашей стране базируется не только и не столько на советском искусстве, воспевающем героизм, а на пришедшем к нам с «прогнившего» Запада кинематографе, в котором обычно достаточно захватить телевизор и начать говорить людям правду, как все сразу меняется. Нет — это слишком простое решение, которое не имеет решающего значения в реальности. Главная особенность информационного пространства эпохи массовой культуры и общества потребления — это не отсутствие правды, а бесконечное количество этих правд, которые вываливаются на человека в таких масштабах, что лишь люди с недюжинным интеллектом, хорошим образованием, предполагающим навыки глубокого анализа информации, и отличным воспитанием, в котором родители смогли объяснить ребенку, что такое хорошо и что такое плохо, способны выбрать свою правду без того или иного впадения в матрицу. В России это тем более сложно. Общепризнанных традиций, защищающих общество или его части от манипуляции сознанием, здесь почти не осталось.

Еще более сложным, чем правда, в современном мире является понятие справедливости. В массе оно понимается как система взаимоотношений, в которой удовлетворяются желания человека в такой степени, чтобы он чувствовал себя счастливым. Привычка, вызванная реализацией принципа соцреализма и принципа партийности в массовой советской культуре, выражающаяся в глубочайшем корпоративизме российского общества, когда в любых размышлениях о социально-экономических интересах вместо меня, моей семьи, моей бабушки и моей фирмы всплывают малосодержательные абстракции, типа «учителя», «врачи» и «пенсионеры», приводит к тому, что частная жизнь, личный интерес, договор становятся чем-то более низким и менее значимым, нежели целый спектр таких абстрактных иллюзий, как «общественное благо», «законность», «честность чиновника», «выплата зарплат бюджетникам», «повышение пенсий».

135219

С учетом того, что подавляющая часть населения получает незаработанные деньги — зарплату, размер которой не зависит от спроса частного лица на их работу и готовности заплатить за нее, от измеримых результатов, объемов и качества произведенной работы, получается, что даже сохранение текущей ситуации несправедливо. В России действует централизованный отбор государством средств у тех, кто производит товары и услуги, пользующиеся спросом населения, с последующей раздачей этих благ под видом зарплат и пенсий (а на самом деле в форме социальной подачки, позволяющей лишь не умереть с голоду) тем, чья необходимость в экономике вызвана не объективными рыночными процессами и результирующей субъективного частного интереса, а лишь планированием государства.

Получается, что большая часть населения страны, которая не хочет принимать на себя ответственность за свою жизнь, находится в сговоре с государством по созданию системы отъема средств у тех, кто хочет и умеет работать, кто готов принимать решение и рисковать.

Признание простым человеком подобной реальности очень болезненно. Однако реальностью это быть не перестает. Понятно, что в подобной системе взаимоотношений представление о социальной справедливости выглядит исключительно как неготовность отказаться от сговора с государством по угнетению активной части населения и проедания будущего страны, а в качестве идеальной системы общественного устройства видится сильное патерналистское государство, занимающееся планированием и перераспределением. При том, что весь мировой опыт показывает, что любые левые идеи приводят на практике только у уничтожению экономики страны, деградации образования и проигрышу в конкурентной борьбе.

Однако подобная позиция характерна вовсе не только для представителей провластного большинства или равнодушного подавляющего большинства. Это позиция, которая зачастую защищается и оппозиционно настроенными людьми, маскируется в широкий спектр идейных фантазмов, начиная от того, что «человек важнее всего» (причем под человеком в последнюю очередь понимается предприниматель, на котором все держится и которого обложили чрезмерными налогами и отчетностью) и заканчивая своим, вырванным из исторического контекста, представлением об абстракциях типа «демократия» или «социальный либерализм», под которым зачастую понимается обман избирателей и мечты о государстве, которое занимается экономическим планированием и перераспределением в соответствии с капризами и прихотями советской интеллигенции и постсоветских хипстеров.

Негарантированный результат и риск — это тоже демократия. Важно то, на что ты готов пойти ради решения проблем

В таком контексте отрыва от реальности важнейшей становится проблема демократии. Демократия — это власть большинства. Власть — это действия по реализации намерений. Действия! Человек, который не ходит на выборы или считающий, что демократия — это не повседневный контроль общества за действиями властей, который не знает, кто у него депутат горсовета, и не хочет с него спрашивать, который думает, что неэффективное и коррумпированное государство само должно догадаться, чего он хочет, и спланировать это в масштабах, способных удовлетворить его капризы и прихоти, — этот человек сам отказался от власти и от демократии. Причем проблема здесь не только в лени, искренней вере в справедливости выхода на пенсию и в представлении о благе вырванного из рынка и конкуренции труда, но и в непонимании того, что такое демократия.

Демократия — это не выбор канала в телевизоре в виде голосования на выборах. И это не удовлетворенность текущим положением большинства, которое по сговору с государством цинично грабит последний бизнес и природные ресурсы страны. Это, пользуясь выбранной системой метафор, готовность и желание самому сделать программу для этого телевизора или хотя бы участвовать в подготовке сценария.

Демократия — это действие. Демократия — это ответственность. Демократия — это готовность сделать самому. Демократия — это реальность. Она отражает интересы только тех, кто готов для этого что-то сделать. Иногда без уверенности, что-то получится. Негарантированный результат и риск — это тоже демократия. И в такой системе важно то, на что ты готов пойти ради решения своих проблем. Особенно это важно в тех условиях, когда правила игры и условия написаны не нами и не в наших интересах. А параллельную реальность создать невозможно. Это закончилось ничем и для советской интеллигенции, и для постсоветской оппозиции.

Отрицание выборов ввиду восприятия участия в них способом поддержки существующего режима, отрицание продуктивных действий ради сохранения внутренней чистоты — это особо тонкое извращение, характерное для значительной части оппозиционно настроенных людей в России. Исключение себя из важных процессов увеличивает срок существования текущей ситуации без изменений и накопление проблем. Значит, и взрыв будет гораздо более сильный. И мировой исторический опыт, и опыт России показывают, что чем сильнее взрыв, тем меньше вероятность того, что из него выйдет что-то приличное. А максимальная степень отрицания существующего режима — это не менее худший режим только с уже накопленным опытом игнорирования реальности с целью сохранения внутренней чистоты. А в этом нет ничего хорошего.

О политике, аполитичности, героизме и борьбе

В политике тоже нет ничего хорошего. Даже если понимать ее правильно. А с правильным пониманием политики у нас очень плохо. Недавние опросы показали, что своего депутата знает 1% населения, а политика для населения Новосибирска — это что-то вроде Путина и Навального. И вообще, политика — это где-то там, в Москве. Местные вопросы — городского и регионального уровня — воспринимаются как зеркало федеральной повестки. Подобная болезненная москвоцентричность характерна почти для всего населения. И для патриотически настроенных людей, которые видят, что есть проблемы, но считают их произволом местных властей и надеются что сам Путин, как только узнает правду, сразу же все и решит. И для сторонников Алексея Навального, которые готовы в любой момент протестовать против домика для уточек у премьер-министра, но лишь в исключительных случаях готовы выйти на площадь ради снижения тарифов ЖКХ. И для демократически настроенной интеллигенции, которая искренне, как о здоровье своей семьи, переживает из-за войны на Украине, политических заключенных, но не замечает серьезных политических процессов, которые проходят у них под окном.

Частенько бывает так, что в Новосибирск приезжают федеральные эксперты, от которых многие ждут откровений, а потом удивляются, что они на фоне новосибирских спикеров смотрелись очень бледно. Нет пророков в своем отечестве. Новосибирск — очень непростой город, который становится в чем-то политической столицей России. Правда, необходимо понимать, что политика у нас как раз настоящая, коренная, а не построенная на бреде взбудораженной совести, эксцессах удивленного разума, манипуляции массовым сознанием, иллюзиях и отказе от реальности.

136106

В России дикая государственная система. В ней много вопросов рамочно решены на самом верху без малейшей в том потребности. Здесь дикая налоговая система, в которой большая часть денег забирается наверх, а потом спускается вниз по произволу низкоквалифицированных и коррумпированных чиновников и только тем губернаторам и мэрам, которые ведут себя прилично. Однако это не лишенное тотальной деградации воровство, вопреки мнению многих, имеет лишь опосредованное влияние на большинство вопросов, меняющих нашу жизнь.

Большинство вопросов, которые касаются нас, решаются на городском и областном уровне, и у каждого есть гораздо много возможностей повлиять на их решение. Не хватает только интереса к этому. Именно защита своих прав, экономических интересов, своих требований к городской среде, транспортной системе, дорогам, школам, поликлиникам, ЖКХ — это и есть самая серьезная политика, которую только можно представить. И игнорирование этих вопросов, казалось бы, самыми политизированным людьми, живо интересующимися внешней политикой России, президентской кампанией Навального, арестом чужих проворовавшихся губернаторов, очень опасно.

Подобная структурная манипулятивная аполитичность в сочетании с зацикленностью на малозначимой федеральной повестке — лишь другая сторона характерного для советского человека поиска героев в тех сферах, где принимать решение следовало бы на основании своих частных интересов. Мы забываем, что если вообще появилась потребность в герое, значит, до этого кто-то где-то очень плохо поработал. Причем, что самое смешное, российский герой меняет не образ жизни, а отношение к нему. Это не реформатор, это психотерапевт. А российское общество перестало волноваться и стало получать удовольствие от своих проблем, дефектов и наследственных заболеваний. И даже временами гордиться ими.

Даже если ты делаешь митинг — ты делаешь шоу. И это тоже реальность, причем, не самая плохая

В среде советской интеллигенции, делающей выбор между Павкой Корчагиным, Ланселотом из «Убить дракона» Евгения Шварца и Емелей, спящим на печи в перерывах между общением со щукой, представление о том, что «надо же что-то делать», находит прямой отклик. Но его реализация осложнена аполитичным чистоплюйством, направленным на сохранение эпической внутренней чистоты. Это борьба до уровня героической гибели на поле боя и восприятие реальной мирной жизни как войны.

И есть лишь одна посмодернистская надежда во всем этом безумии: борьба — это не более чем перфоманс. Можно приковать себя к памятнику Ленину, например. Даже если ты делаешь митинг — ты делаешь шоу. И это тоже реальность, причем, не самая плохая из всех возможных. Во всяком случае, она менее кровава, а, значит, не приводит к необратимой гибели.

О подвижках грунта и тектонических сдвигах

Меня после отмены повышения тарифов ЖКХ часто спрашивают о том, что это было — небольшое осыпание грунта или некие тектонические сдвиги? Когда я говорю о реальности, то призываю в первую очередь задуматься не о «движущих силах революции», как призывали в советских школьных учебниках по истории, не о «главных героях повести». Я призываю задуматься о личном опыте и уровне вашего личного погружения в окружающую действительность, во взаимодействие с другими людьми, выходящими за круг вашего вынужденного общения.

Если человек хочет, чтобы его реальные интересы по справедливости были учтены в мире, который окружает его и его детей, если человек понимает, что только он сам способен сформулировать для себя, чего хочет лично он, то единственным выходом из этого будет только его решение о готовности участвовать в изменении мира вокруг себя. Человек важнее иллюзорных абстракций и государственных интересов. И не как существо тварное, но как личность творческая и творящая, как индивид со словами и действиями, способный уважать других, стремящийся понимать людей и уметь с ними договариваться.

134853

Договор — это высшая форма взаимодействия человека с любым другим лицом. Никакой другой формат — ни закон, ни традиция, ни насилие, ни обман — и рядом не стоял с договором по уровню ответственности и справедливости. Умение и желание человека договориться с другим человеком, суметь, несмотря на всю разницу между ними, понять общность интереса, выработать пути решения и начать вместе действовать — это не только основа любой демократии и любого свободного общества, это основа гораздо более широкого, глубокого и важного понятия — понятия гражданского общества.

Гражданское общество состоит из свободных людей, осознающих свои интересы, способных договориться и суметь действовать вместе ради решения общих проблем, понимающих, что без личного опыта решения своих задач они не имеют морального права рассчитывать на реализацию своих целей. Гражданское общество — это прагматичный формат взаимодействия разных людей с равными правами.

Но ключевым для гражданского общества является действие. Я никогда не устану повторять, что никогда и ни в одной стране мира нельзя рассчитывать на то, что неизбранный чиновник будет решать по собственной инициативе общественные проблемы без какого-либо давления со стороны гражданского общества. Он будет хорошо работать только в том случае, если будет знать, что к нему могут прийти представители гражданского общества и потребовать выполнения от него обязательств. Это непреложное правило, без которого колесики бюрократической машины будут проворачиваться независимо друг от друга, и машина станут работать только ради самообеспечения, воспринимая общество и общественные интересы как досадную помеху.

Для полноценной реализации подобной модели необходимо сочетание нескольких факторов.

Первый фактор — это наличие достаточного количества неравнодушных людей, которые хоть немного понимают, как работает государственная машин, знают, от какого уровня власти зависит решение того или иного вопроса, и готовы посвятить небольшую часть своего времени решению тех задач, которые их касаются лично. Речь не идет о том, чтобы стать полноценными общественными активистами. Нужно быть просто активными людьми, готовыми поддержать инициативу. В Новосибирске уровень роста вовлеченности людей в обмен мнениями и в конкретную деятельность в общероссийских масштабах достаточно велик, хотя и требует пока еще слишком больших усилий для старта в каждой отдельной ситуации.

Второй фактор — наличие независимых средств массовой информации. Новосибирск — это город, в котором есть достаточное количество свободных СМИ, количество и качество которых вполне могут обеспечить развитие гражданского общества. Причем, уровень откровенности публикуемых материалов в этом году вырос пропорционально росту уровня общественной активности, включая протестную.

133916

Третий фактор — это банально адекватные в простом человеческом смысле представители власти. Как и везде в России, с властью в Новосибирске не очень, но есть одно принципиальное отличие — при должном давлении, при должной квалификации в формулировании общественного запроса и при реальном настрое представителей общественности на решение проблемы диалог городских и региональных властей будет минимум строиться на разговоре по сути вопроса (а не путем декларации того, что власть всегда права, а общественники все продажные негодяи), а максимум приведет к достижению в той или иной степени компромиссного варианта.

Да, мы пока еще далеки от изменения системы, которая бы сама по себе не давала принимать решений с разрушительной или коррупционной составляющей, и нам еще какое-то время придется решать все проблемы по отдельности. Но ситуация, тем не менее, уже сдвинулась с мертвой точки. Сложно сказать, насколько велик этот тектонический сдвиг, но сейчас мы живем в другом городе.

Новосибирск изменился буквально за год. Да, до сих пор действия властей носят конспиративный характер. До сих пор к решению лишь небольшой части проблем привлекается общественность, а зачастую это носит только имитационный характер. До сих пор из многих решений чиновники исключают даже депутатов. Но полный возврат назад уже невозможен, и в ближайшее время мы увидим и более серьезные изменения, в том числе и связанные с изменением всей той общественной, социальной и политической реальности, которую я подробно описал выше. И ключевая роль в этом понимании на данном этапе принадлежит тем, кто уже сейчас критично относится к тому, что есть, но не до конца еще понял, что надо делать.

Дмитрий Холявченко, специально для Тайги.инфо