«Становятся рабами, потому что нужны крыша над головой и деньги»: как попадают в неволю в XXI веке
Принудительный секс и брак, неоплачиваемый труд мигрантов в сельском хозяйстве и на автомойках, насилие и нищета — у современного рабства в России и Великобритании, как выяснила Тайга.инфо, много общего. Но в Соединенном Королевстве действует Национальный механизм помощи жертвам торговли людьми, а в России до них никому нет дела.
Сибирские невольники
Абрек (имя изменено. — прим. Тайги.инфо) переехал в Сибирь из Киргизии, потому что мама умерла, а мачеха донимала отца вопросом, почему сын сидит на их шее. «Пусть валит в Россию и зарабатывает деньги», — говорила она, и отец согласился. Шестнадцатилетнего парня отправили в Новосибирск — тут жили дальние родственники. Знакомый семьи, который устраивал киргизов на работу, взял его под свою «опеку», отвез в Пашино и отдал на свиноферму к «каким-то кавказцам». Те забрали у мальчика документы, поселили его в хлеву, чтобы убирал за свиньями, и ничего ему не платили. Абрека хватилась новосибирская родня после того, как он не звонил пару месяцев. Когда узнали, что он не может выбраться с фермы без денег и документов, пришли не в полицию, а к Петру Соколову — тогда еще руководителю центра «Каритас» в Новосибирске.
«Они мне сказали, что в полицию не пойдут, потому что не хотят еще больших проблем от кавказцев. Пришлось ехать с ними в Пашино. Хозяин нас увидел, стал отпираться, что никакого мальчишки у него нет, тогда я пригрозил прокуратурой, — вспоминает Соколов. — В итоге он пустил нас на склады, где у него корма, там мы и нашли этого парнишку, грязного, замызганного. Хозяин притащил его паспорт и велел убираться. Он страшно вонял, родственники его забрали, отмыли. Сейчас на стройке работает».
Эту историю Соколов, много лет занимавшийся в широком смысле социальной работой в Сибири, рассказывает как пример того, что рабство в двадцать первом веке выглядит не совсем так, как в семнадцатом. Но суть остается та же: человека ограничивают в свободе перемещения и заставляют бесплатно работать, одновременно унижая.
В конце 2017 года Международная организация труда (International Labour Organization) и фонд Walk Free Foundation в партнерстве с Международной организацией по миграции (International Organization for Migration) представила исследование о масштабах современного рабства. По их данным, озвученным во время Генеральной Ассамблеи ООН, более 40 миллионов человек во всем мире находились в рабстве в 2016 году, из них 71% — женщины и девочки (именно они в основном становятся жертвами принудительного труда в коммерческой секс-индустрии). Исследование также показало, что из этих 40 миллионов 15 состояли в принудительном браке.
В России, согласно отчету Walk Free Foundation, насчитывается 1 048 500 рабов — страна находится на седьмом месте в мире по количеству жертв современного рабства. Рабством аналитики считают трудовую эксплуатацию, принудительную проституцию, а также принудительные попрошайничество, вербовку детей для участия в вооруженных конфликтах и брак.
Конечно, работорговля и использование рабского труда в России запрещены уголовным кодексом (ст. 127 УК РФ, части первая и вторая соответственно), и расследование дел по этим статьям проводят полиция и Следственный комитет. Но, по словам координатора правозащитной организации «Русь сидящая» Алексея Федярова, говорить о масштабах преступности в этой сфере сложно, «так как в России нет качественной криминальной статистики», а также не существует специальных органов или подразделений по борьбе с работорговлей и рабством.
Петр Соколов добавляет, что рабы-мигранты или их близкие и сами не горят желанием обращаться в правоохранительные органы, даже если их «кидают» с зарплатами, даже если они работают в чудовищных условиях, без соблюдений техники безопасности и выходных, даже если «хозяин» забирает паспорта.
«Полиции они боятся смертельно, даже больше, чем своих „работодателей“, потому что ребята в форме тому же Абреку могут сказать: „А ну-ка, присядь, очень ты похож на человека, который в автобусе ворует телефоны, у нас на тебя двадцать пять заявлений“», — объясняет собеседник Тайги.инфо.
«Полиции мигранты боятся смертельно, даже больше, чем своих работодателей»
Его знакомая узбекская четырнадцатилетняя девочка Уля бросила школу, чтобы помогать семье, и устроилась работать в крупную новосибирскую гостиницу горничной по паспорту старшей сестры. «Ее взяли, потому что узбеки и киргизы для русских все на одно лицо, — говорит Соколов. — Спустя два месяца ее выгнали, не заплатив».
Если бы специальные отделы по борьбе с рабством в России и существовали, полагает бывший руководитель «Каритас», они бы все равно утонули в коррупции. Сам он, кстати, сейчас тоже эмигрант — в Польше. Но в Гданьске, где он живет, трудовая инспекция «берет в крепкий оборот» нечестных работодателей. Местные власти заинтересованы, чтобы мигранты получили профессиональное образование. Причина простая, объясняет он: легализация приезжих ведет к снижению криминала.
Убежища для спасенных рабов
Мама выдала Бесу — лишний рот — замуж в восемнадцать лет за мужчину гораздо старше, и брак этот не был для албанской девушки счастливым. Беса сбежала от мужа и матери к своей тетке Венере — ее дом был единственным возможным убежищем.
Вскоре тетка познакомила Бесу с албанцем Ардитом и итальянкой Деборой, которые пообещали, что помогут беглянке покинуть Албанию и закончить образование в Италии. Парочка устроила Бесу на паром, она пересекла границу по своему паспорту и оказалась в Италии. Там ее встретила Дебора и заперла в доме, в котором следующие семь месяцев Бесу насиловали и били. Беса не получала за секс никаких денег (зато на ней зарабатывали Дебора и Ардит), ей не разрешали выходить наружу, а паспорт забрали.
В конце концов, Беса забеременела, а на седьмом месяце тяжело заболела. В госпиталь ее сопроводила другая албанка, Лена. Когда Бесе стало лучше и пришла пора возвращаться в бордель, она уговорила Лену ехать без нее: перспектива снова оказаться там приводила девушку в ужас.
В больнице Бесе удалось выйти на связь с теткой и объяснить, что происходило с ней все это время в Италии. Кузины Бесы помогли ей перебраться подальше от Ардита и Деборы — в Англию. В грузовике. На последних неделях беременности Бесу приютила албанская община в Англии, а после родов социальная служба отправила Бесу с младенцем в специальное убежище — приют для жертв торговли людьми.
В этом Доме спасения Беса, наконец, обрела некоторую уверенность, что теперь ее никто не будет бить, насиловать, не выкинет на улицу. Здесь у нее есть все необходимое, чтобы заботиться о дочери, включая кроватку и коляску. О том, где она находится, знают только ее близкие, а ее обидчики не найдут ее здесь, уверена Беса, поэтому понемногу начинает улыбаться.
О молодой албанке, ставшей жертвой распространенной схемы торговли людьми, рассказывает руководитель Дома спасения, расположенного в Дувре (Англия), Дебби Брэнстон. Этот дом спрятан от чужих глаз в густом саду. В отелях, которые находятся поблизости на побережье, объявления на террасах гласят, что администрация не несет ответственности за еду посетителей, украденную чайками. Безмятежность английской глубинки резко контрастирует с историей Бесы.
В британской системе помощи жертвам человеческого трафика есть множество домов спасения для семей с детьми, для женщин и для мужчин, объясняет Дэбби. Если полиция или НКО получают сигнал о случаях эксплуатации, сексуального рабства, домашнего насилия (полный список преступлений, относящихся к современному рабству, перечислен в соответствующем законе Великобритании, принятом в 2015 году), они проверяют информацию, и в случае ее подтверждения человека могут поместить в Дом спасения. Решение о дальнейшей судьбе жертвы, если это гражданин другого государства, принимает миграционная служба.
«Африканские женщины часто попадают в домашнее рабство, иногда — к дипломатам»
«Они могут жить тут 45 дней до того, как будет принято решение, являются ли они жертвами. Но некоторые из девочек живут тут и по два года, — говорит Дэбби. — Большинство клиентов попадают к нам через Salvation Army (одна из самых больших благотворительных организаций Великобритании. — прим. Тайги.инфо) и Министерство внутренних дел. Албанские девушки, которых принудили к проституции, обычно молодые. Африканские женщины старше, часто они попадают в домашнее рабство, иногда — к дипломатам, которые защищены от судебного преследования дипломатическим статусом».
Будущим рабыням обещают возможность учиться, содействие в трудоустройстве, в пересечении границы благополучной и богатой Великобритании. Те соглашаются, но по приезде оказываются в борделях. Когда их обнаруживает полиция, женщины зачастую нуждаются не только в медицинской помощи, но и в психологической реабилитации. В Доме спасения они могут рассчитывать и на нее.
«Многие женщины из Вьетнама и других стран Азии попадают к нам через Россию — она выступает транзитом для азиатских работорговцев, — добавляет Дэбби, но уточняет, что русских женщин в числе ее клиенток не было. — Если девушки не говорят по-английски, наши сотрудники пользуются переводчиком в телефоне или приглашают, например, албанских женщин, которые лучше владеют английским».
Дом безопасности — не тюрьма, девушки могут ездить в Лондон к друзьям и не только, правда, их просят возвращаться к одиннадцати. Их дети посещают школы и садики поблизости. «Каждая семья живет в отдельной комнате. 65 фунтов в неделю положено женщине на продукты, и еще выдаются деньги на содержание детей, — описывает быт Дэбби. — Они готовят себе сами, но не обязаны, например, работать в нашем саду. Потому что это будет уже эксплуатацией».
Аналогичные дома спасения не столько для жертв работорговли (этого понятия практически нет в повестке публичных дискуссий), сколько для женщин, попавших в сложную жизненную ситуацию или пострадавших от насилия, в России есть, но их во-первых, недостаточно, во-вторых, они работают не в каждом регионе.
Лица современного рабства
Не все девушки попадают именно в секс-рабство, говорит представитель движения за права секс-работниц «Серебряная роза» Ирина (имя изменено по просьбе собеседницы. — прим. Тайги.инфо). Для многих, подчеркивает она, эта работа — сознательный выбор. Но и в России, и в Европе нередки случаи, когда девушек или принуждают к проституции, или не дают выйти из бизнеса, когда они этого хотят.
«90% сутенеров — это твари, которые наживаются на чужих проблемах»
Первым ей приходит на ум дело Смольянинова в Красноярске, который под видом автопроката развил бизнес секс-услуг, а своих сотрудниц избивал и брил наголо за «нарушения дисциплины». «Сутенер же может быть зверем, а может — хорошим менеджером, — объясняет Ирина. — Это может сочетаться, но нормальные менеджеры, которые понимают, что девочки — это курицы, которые несут им золотые яйца, за девочками смотрят. При этом 90% сутенеров — это твари, которые наживаются на чужих проблемах и строят свое благосостояние чужими интимными местами».
В борделях, которые прячутся под вывесками массажных салонов, распространена система штрафов. Об одном из таких, где работала сама, Ирина вспоминает: опоздала — штраф, плохо выглядишь — штраф, не улыбаешься клиенту — штраф: «Это можно считать правилами внутреннего распорядка, а можно принуждением. Зарплата — раз в неделю, но однажды помощник хозяина денег не дал и сказал просто: ждите. На вопросы, сколько ждать, ведь у всех кредиты, квартплаты, расходы, послал всех: надо будет — еще насосёте. Такое отношение к нам от человека, который живет за наш счет».
Если девушка попытается уйти из салона или от сутенера, ее начинают «гнобить»: подсовывать конфликтных клиентов, унижать — делают все, чтобы она поскорее ушла, не требуя денег за работу. Часто сутенеры требуют «отработать» две недели перед «увольнением» (хотя никаких трудовых договоров, безусловно, не заключалось) или привести на свое место новенькую, иначе грозят не отдать зарплату или шантажируют, что обо всем расскажут родственникам — вариантов принуждения к секс-работе довольно много.
И заявить в полицию на сутенера — не вариант, объясняет Ирина: «Скорее всего, у него с ментами все схвачено, и он выйдет сухим из воды, а вот девочки пострадают — на них заведут административку, от которой не отмоешься. Девочек всегда нахлобучат: они и по морде получат, и обслужат бесплатно, и денег отдадут, да еще и протокол на них составят». Вот и Смольянинов попался, уверена Ирина, когда перестал делиться доходами с полицией.
Недоверие к полиции — не только типично российская черта. Координатор антирабского партнерства при полиции Кента и Эссекса (Великобритания) Кристина Гаврилович родом из Румынии, где полиция, по ее словам, тоже коррумпирована и не пользуется доверием граждан.
«Поэтому мы проводим тренинги о том, как распознать жертву рабства или насилия, не только для полицейских, но и для работников отелей, водителей такси, учителей, — объясняет Кристина. — Благодаря связям между государственными и негосударственными службами, а также тренингам, о большей части преступлений сообщают именно представители местных комьюнити, кризисных центров и обычные жители округа, а не полиция».
Чаще всего люди просто не понимают, как выглядит современное рабовладение, какие признаки есть у торговли людьми и какие люди могут быть жертвами сексуального насилия, уверена координатор антирабского партнерства.
«Именно это незнание позволяет рабству существовать. Люди используют дешевые автомойки, ходят в дешевые маникюрные салоны, не подозревая, что этот маленький бизнес может быть основан на рабском труде. Важно перестать пользоваться такими услугами», — призывает Кристина, хотят тут же признает: когда ты сам за чертой бедности, то тебе не до забот о чужом благополучии.
«Рабство — это не только криминальная, но еще и социальная, экономическая проблема»
Кроме работы с обществом антирабское партнерство пытается достучаться до самих жертв. Информацию о том, как можно получить помощь, распространяют не в соцсетях, а в автобусах, такси, на остановках — понимая, что жертвы пользуются общественным транспортом чаще, чем смартфонами. Стикеры с номерами телефонов, позвонив на которые, можно спастись, расклеивают там, где жертва сможет их увидеть.
«Рабство — это не только криминальная, но еще и социальная, экономическая проблема. Люди попадают в рабство, потому что им нужна работа и деньги, — говорит Кристина. — Вопрос еще и в том, что рабство в Великобритании — это проблема не только Великобритании, но и тех стран, откуда попадающие затем в рабство мигранты приезжают в страну».
Национальные механизмы помощи
Закон против рабства разработала в свою бытность министром внутренних дел премьер-министр Соединенного королевства Великобритании и Северной Ирландии Тереза Мэй. К годовщине принятия закона она назвала рабство «острым вопросом прав человека нашего времени» и заявила: «Точно так же, как Британия сыграла решающую роль в запрете рабства два века назад, сейчас она должна возглавить борьбу с современным рабством и защитить свободы и ценности, которые на протяжении многих поколений были определяющими для нашей страны».
Правительство должно тесно сотрудничать с правоохранительными органами разных стран мира, выявлять и пресекать деятельность опасных преступных группировок, которые действуют в обход всех национальных границ, уверена Мэй.
Независимый уполномоченный по борьбе с рабством в Соединенном Королевстве Кевин Хайленд рассказывает, что Национальный механизм помощи жертвам насилия и рабства подразумевает предотвращение, противодействие и реабилитацию. Внутри страны этот механизм затрагивает работодателей (от крупных корпораций до маленького китайского магазинчика), здравоохранение (например, в части выявления жертв), охрану правопорядка.
По словам Хайленда (на которые ссылается сайт российского омбудсмена), основная проблема заключается в том, что люди думают, будто рабство существует где-то далеко, на других континентах: «Люди сталкиваются с этим каждый день, но просто не обращают внимания, не понимают, что за этим стоит. Рабочие, моющие наши машины на улицах, потенциально являются жертвами современного рабства». Рабским трудом, не осознавая этого, пользуются и жительницы Лондона, которые посещают дешевые салоны красоты — маникюрщицы из Азии могут месяцами жить в этих салонах и работать за гроши.
Хайленд гордится, что за последний год статистика выявлений случаев рабства растет — это значит, полиция и комьюнити сработались и начали понимать всю опасность и признаки явления.
«Рабочие, моющие наши машины на улицах, потенциально являются жертвами современного рабства»
Работорговля запрещена несколькими международными договорами: «Международным пактом о гражданских и политических правах»
Статья 1 «Конвенции о рабстве» определяет его как положение или состояние лица, в отношении которого осуществляются некоторые или все полномочия, присущие таковым на собственность. Также Конвенция определяет, что под работорговлей следует понимать все действия, связанные с захватом, приобретением какого-либо лица или с распоряжением им с целью обращения его в рабство; все действия, связанные с приобретением раба с целью его продажи или обмена и вообще всякое действие по торговле или перевозке рабов.
Российское законодательство совпадает с Конвенцией в своей оценке того, что стоит понимать под рабством и работорговлей, а также признает торговлю людьми и использование рабского труда преступлениями против свободы, чести и достоинства личности.
При этом, по оценкам аналитиков, российское правительство не прикладывает значительных усилий для борьбы с эксплуатацией своих собственных и иностранных граждан, а закон «об иностранных агентах» затрудняет работу профильных НКО в стране. Согласно докладу Walk Free Foundation, национальный механизм помощи жертвам современного рабства в России также не разработан, в стране не существует ни одной общественной организации, деятельность которой была бы посвящена исключительно усилиям по борьбе с рабством (кроме не очень масштабного движения "Альтернатива" - прим. Тайги.инфо), и ни одной НКО, работающей с жертвами принудительных браков.
Текст: Маргарита Логинова
Иллюстрации: Таня Сафонова