The Times:"Конечно, это сделали русские – они, как-никак, специалисты"

Есть масса причин сомневаться во вчерашних сенсационных утверждениях Андрея Лугового, – российского гражданина, обвиняемого в убийстве Александра Литвиненко. Напомним, что Луговой заявил, будто это преступление совершили британские власти.
Начнем с того, что Луговой – офицер КГБ. Это не та работа, где обычно поощряется или вознаграждается бесхитростное изложение бесспорных фактов перед телекамерами. Есть и другая проблема: аргументы Лугового не подтверждаются какими бы то ни было уликами, изобличающими причастность к преступлению британских властей, а также тем неудобным фактом, что передвижениям Лугового по Европе в период до и после убийства Литвиненко сопутствует длинный след полония-210.

Но главные подозрения возбуждает следующее. Допустим, Луговой сказал правду. Тогда многолетняя борьба за перевес сил между российскими и западными разведывательными службами внезапно вошла в новую фазу: фактически – во что очень трудно поверить – более слабая сторона вдруг взяла верх.

Истина в том, что, если мы – то есть Запад – и выиграли холодную войну, то в битве разведок заняли второе место с огромным отрывом от лидера. Дело Литвиненко – устранение неугодного человека, осуществленное, по-видимому, безнаказанно российскими агентами на территории иностранной державы – печальное напоминание о том, как неравны были силы сторон в сфере шпионажа во время холодной войны.

Если не считать достижений олимпийцев-тяжелоатлетов, обязанных своими спортивными рекордами допингу (это заслуга бесчеловечного режима, который отчаянно нуждался хоть в какой-то эрзац-легитимности), разведка была почти единственным делом, с которым русские справлялись отлично. Да, им не удалось добиться движения поездов по расписанию и роста урожайности пшеницы в Молдавии, но, ей-богу, они умели путем подслушивания, установки "жучков", шантажа и подкупа пробираться в самые секретные учреждения Запада, практически в его святая святых.

Сравним послужные списки времен холодной войны. Они ликвидировали советских перебежчиков по собственному выбору и чуть не убили Папу Римского. У нас же был хитроумный план взорвать бороду Фиделя Кастро специальной сигарой.

У них были Филби, Берджесс, Маклин, Блант и вообще чуть ли не все умненькие кембриджские студенты, которые любезно выслушивали любого, кто усаживался рядом с ними, когда они вкушали свой полночный херес. У нас – кучка храбрых, но затравленных диссидентов, которые неизменно кончали на Лубянке или в Сибири.

Мы дали им наши атомные тайны, чтобы они смогли создать оружие, которое спасало их режим как минимум в течение 40 лет. Они в ответ читали нам в ООН нотации о свободе.

Конечно, и на них бывали прорухи. Есть занятная история о французском дипломате, застигнутом "на месте преступления" с парой советских красавиц. Ему прислали стандартные компрометирующие фотографии, предупреждение, что другие экземпляры перешлют его жене в Париж, а заодно письмо с предложением сотрудничества.

Шлите фотографии, сказал он им. Я не живу с женой уже 20 лет, и мне очень хочется посмотреть, какое лицо она состроит, когда увидит меня в новом свете.

Но в Советской России подобные сбои случались редко. И после окончания холодной войны ситуация изменилась мало.

У наших разведывательных служб развилась некрасивая способность обнаруживать угрозы там, где ничего опасного нет, но не замечать реальные опасности. На "Аль-Каиду" обратили внимание лишь тогда, когда было слишком поздно. В 1991 году разведчики уверяли нас, что Ираку еще далеко до разработки ядерного оружия, – а оказалось, что уже рукой подать. Затем разведчики сообщили нам в 2003-м, что Ирак, возможно, стоит на пороге разработки ядерного оружия, а оказалось, что ему до этого еще далеко.

Не расценивайте все это как попытку слишком жестко отзываться об усилиях MI-5, MI-6 или ЦРУ. Это лишь отражение того факта, что разведывательные службы в демократическом обществе поставлены в неравные условия по сравнению со своим противником – разведывательными службами в обществе тоталитарном. Внедрение в государства, которые управляются на базе внутреннего террора, требует мучительных и рискованных усилий. Выяснить, что происходит в открытой демократичной стране, гораздо проще.

Сага о Луговом и Литвиненко высвечивает тот факт, что за 16 лет, прошедшие с нашей победы в холодной войне этот фундаментальный дисбаланс сил не изменился. Как ни парадоксально, мы остаемся жертвами наших собственных свобод, которые они беспощадно эксплуатируют, – посмотрите, что было вчера, когда они водили за нос невероятно доверчивые СМИ. Как ни парадоксально, их положение прочно и безопасно именно благодаря их мании преследования и неуверенности.

Думаю, отчасти поэтому Владимир Путин испытывает такую ностальгию по еще одной холодной войне. Не забывайте, он служил в КГБ, а если говорить о серьезной разведывательной деятельности, то для русской стороны это были увлекательные времена. Несомненно, мы вошли в очередную фазу тревог в наших отношениях с Россией.

Возможно, нам не следует опасаться начала очередной "ядерной зимы" – по крайней мере, если она и придет, то не со стороны Урала. Но сейчас Россия осмелела, и это настораживает. Разобщенный и отчасти деморализованный Запад позволил Москве достаточно набраться самоуверенности, чтобы на пробу выводить в расход критиков ее режима в Лондоне, отключать целые области в киберпространстве Эстонии, запугивать чехов и поляков, чтобы те не смели размещать у себя оборонительную систему США, жестче контролировать поставки нефти и газа Европе, которая остро нуждается в энергоносителях; вновь бряцать оружием в защиту своих милых сербских друзей.

Наша сторона тоже должна набраться смелости. Возможно, мы не в силах побеждать их в войне разведок, но мы должны проявить ту твердость, благодаря которой была выиграна холодная война. В последние несколько лет бывали моменты, когда, отвлекшись на события на Ближнем Востоке или тревожась об утрате экономической и политической власти в стремительно меняющемся мире, мы забывали об этом вызове.

Сейчас в самых неожиданных местах наблюдаются обнадеживающие признаки. В лице Ангелы Меркель и Николя Саркози две традиционных сильных державы континентальной Западной Европы буквально имеют двух "восточноевропейских" глав государств, как этих политиков называют. Меркель – бывшая узница советской тюрьмы, которая называлась Восточной Германией; Саркози – сын венгерского эмигранта. Оба по непосредственному болезненному опыту знакомы с днями холодной войны, по которым явно тоскует Путин. Они будут черпать храбрость в позиции восточноевропейских членов НАТО и Евросоюза, которые тревожатся все больше. Учитывая растущий раскол между Великобританией и Москвой, а также курс администрации США, неуклонно осознающей эти вызовы, мы можем искать способы для ответного удара.

Но это наверняка сделают не наши разведчики. Что до утверждений Лугового, будто британская разведка активно пытается расшатать положение российского президента, я искренне надеюсь, что они верны. Но на месте Лугового я не стал бы сильно беспокоиться по этому поводу.

Джерард Бейкер